За гранью Джихада [СИ] - Игорь Негатин

Наши отношения с этим священником можно назвать странными. Мусульманин и католик, которые встречаются, чтобы посидеть за бутылкой вина или партией в шахматы. Иногда, зацепившись за какую-нибудь исторический факт, спорим о библии и коране. Наши споры бессмысленны и как правило бесконечны. Я не настолько религиозен, чтобы искать в этих разговорах какой-то богословский смысл, а падре достаточно мудр, чтобы не освещать мою необразованность. Это скорее сравнительный анализ, не более.

— Добрый утро, падре!

— Добрый день, Карим!

— Керро говорил, что вы меня искали?

— Да, — он кивнул, — заходил сегодня.

— Что-то случилось?

— Мы давно не виделись. Хотел тебе напомнить, что у нас одна незаконченная партия в шахматы.

— Помню, — усмехнулся я и развёл руками. — Думал, что вы уже сдались.

— Не в этот раз. Зайдёшь сегодня?

— Увы, но сегодня никак не получится. Сестра приехала и дел по горло.

— Кто понял жизнь, тот не спешит. Отложи дела на несколько часов. Надо поговорить.

— В чем дело? Что-то серьёзное?

— Да, можно сказать и так. Я не хотел бы афишировать эту проблему.

— Даже так…

— Полагаю, что да. Кстати, это касается Матео и его матери.

— Чёрт побери…

— Да, да, — он ещё раз кивнул и попрощался. — Жду тебя вечером.

— Хорошо, падре.

11

15 год по летоисчислению Нового мира

Виго

— Карим!

— Майкл?!

Вот это встреча! Передо мной стоял Майкл Беннет. Да, тот самый оружейник Ордена, с которым мы десять лет назад, отбивались от банд в Аламо. Последний раз встречались в Порто-Франко. Тогда мы случайно столкнулись на несколько минут и даже поговорить не успели. Если память не подводит, то это было лет семь или восемь назад. С тех пор, он немного погрузнел, но взгляд такой-же. Изучающий, слегка насмешливый и немного настороженный. Он, как и прежде излучает силу, которая незнакомых людей настораживает. Загорел, но выглядит молодцом, как и в былые годы. Широкополая шляпа, рубашка расстёгнутая до живота. Потёртые джинсы и светло-коричневые армейские ботинки с высоким берцев. Из кобуры выглядывает Кольт правительственной модели. И всё так-же жуёт табак, не изменяя ни вкусам, ни привычкам.

— Ты всё такой же, старина!

— Да и ты не изменился, старый развратник! — сказал он и захохотал.

— Так это ты меня искал?

— А кто же еще? Или тебя тут постоянно разыскивают? Узнаю Карима Шайя! Вечно кому-нибудь дорогу переходит! Рассказывай, кому успел на хвост наступить?

— Вроде таких нет, — пожал плечами я и усмехнувшись добавил, — среди живых. Просто мне уже сказали про какого-то хмурого гринго, который ходит по Виго и пугает своим видом моих осведомителей.

— Ты уже «оброс шерстью»? Личные осведомители и всё такое?

— Работа такая…

— Да, слышал, что ты забросил оружие и начал делать разные безделушки для девушек.

— Майкл! Я уже стар! И годы уже не те, чтобы бегать за дамочками и на свидания. Теперь они сами приходят ко мне в мастерскую. Этот вариант меня больше устраивает.

— Ты совсем не изменился, — он ткнул меня кулаком в бок и усмехнулся. — Ну что-же, может это и к лучшему.

— В смысле?

— Долго объяснять, — отмахнулся он. — Какие у тебя планы на вечер, старина?

— Пока никаких. Есть одна встреча, но думаю долго не задержусь.

— Тогда давай сделаем так, — он проводил взглядом одну женщину, которая прошло мимо нас и хмыкнул. — Когда освободишься, заходи в гостиницу, рядом с банком. Посидим, поговорим, кое-что обсудим.

— Договорились.

Ближе к вечеру, я наскоро перекусил с семьёй сестры. Выслушал её дежурные претензии о «непутёвом брате, который уже постарел, но так и не поумнел», что-то промычал на рассказ её мужа о новом бизнесе и отправился к священнику.

Падре Клементий жил рядом с костёлом. Это меньше чем в десяти минутах ходьбы от набережной. На небольшом холме, лет десять тому назад, жители построили костёл. Рядом с ним появился небольшой домик для священника. Он жил в одиночестве, если не считать прислуги. В хозяйках у него какая-то старая карга, неопределённого возраста и вида. Если вы встретите её вечером, то лёгкий шок обеспечен. Она похожа на ведьму из сказок братьев Гримм.

Так как вечером в Виго можно легко нарваться на неприятности, то вдобавок к пистолету с небольшим ножом, взял ещё и автомат. Наброшенный на плечо автомат, с двумя магазинами скрученными изолентой, привычная картина для этих мест. Нечто похожее на трость или зонтик для старосветского джентльмена: можно обойтись и без этого, но желательно прихватить.

На удивление, дверь открыла не старая карга, а сам священник. Мы прошли в гостиную, где и устроились к креслах, за небольшим журнальным столиком.

Обычная комната приходского священника. Два шкафа с книгами, шахматный столик с незаконченной партией, распятие на стене и буфет.

— Карим, — начал он. — ты слышал, что русские начали воевать с мусульманами?

— Воевать? Если не ошибаюсь, там обычная пограничная свара. С тех пор, как чеченцы поселились к югу от Амазонки, эти конфликты не прекращаются.

— Сейчас это может перерасти в нечто большее.

— Не думаю.

— Как знать, как знать… И что ты думаешь о этом?

— У меня есть знакомые по обе стороны. Есть знакомые в Джохар-юрте и знакомые в Демидовске.

— Ты ведёшь с ними бизнес?

— Нет, падре, это нельзя назвать бизнесом. Это полезные знакомства, которые иногда помогают выжить. Случаи, как вы знаете, бывают разными.

— Да, да, конечно.

— Вы хотели со мной поговорить о матери Матео, — напомнил я.

— Да, я не забыл. Дело собственно вот в чём…

Следующие несколько минут разговора можно опустить. Видимо он долго не решался и не находил правильных фраз, чтобы подойти к цели разговора. Но чем больше он говорил, тем больше у меня становились глаза. От удивления. Когда он озвучил цель нашей встречи, то у меня вообще челюсть отвисла.

— Зачем вы мне это говорите? — я посмотрел на моего собеседника.

— Меня просили это передать, — он пожал плечами, — только и всего. Ты забрал то, что тебе не принадлежит.

— Если вы про оружие, найденное на трупах, то они могут его забрать.

— Железки можешь оставить себе. На память, — пастор махнул рукой и усмехнулся, — о нашем откровенном разговоре. Но тебе следует вернуть то, что было у нашего погибшего брата. Это были дорогие вещи.

— Вам, падре, что, голову напекло? Я уже сказал, что ничего не брал.

— Ты упорствуешь в своих заблуждениях, Карим Шайя. Жаль. Подумай хорошо. Пока ты здесь развлекаешься, твои братья по вере воюют за свободу.

— Свободу? Кто же успел завладеть их душами? Пачки экю из банка Ордена?

— Ты опасно шутишь, Шайя.

— Как вы объясняете, падре, — я развёл руками, — так и шучу. Тем более, что меня несколько удивила и даже смутила, смена вашего имиджа. Духовник города Виго, который неожиданно превращается в мусульманина. Не боитесь, что расскажу про это жителям?

— Кому больше поверят? — улыбнулся священник. — Мне, который живёт в этом городе почти со дня его основания, или тебе — бывшему наёмнику? Тем более, когда идёт война, Карим, все средства хороши. Иногда волку приходится набросить баранью шкуру. Да, я мусульманин, которому пришлось занять место священника. Увы, но мы с ним были очень похожи.

— И давно вы в этой шкуре?

— Неправильный вопрос…

— Баранья шкура, спрашиваю, не приросла к мясу?!

Я думал, что в ответ он взорвётся. Нет, этот парень настоящий профессионал. И он недаром столько лет служит в Виго, прикрываясь личиной церковника. Кто-бы мог подумать, что — католический падре окажется мусульманином? Скажи я такое, кому-нибудь из местных жителей, меня бы на месте растерзали. В мелкие клочья.

Даже удивительно, что он решил открыться. Неужели эта пропавшая вещь, на самом деле настолько ценная, что он может рискнуть своей многолетней работой?

— Не приросла. Это произошло ещё там, — от махнул рукой, — в Старом мире.

— Заменили собой какого-нибудь беднягу?

— Так уж получилось, что мы с одним священником были очень похожи.

— И с какой стати, вы вдруг решили мне открыться?

— Я тебе уже сказал. Верни то, что находится у тебя.

— Опять деньги за рыбу… Я уже сказал, — понятия не имею, что именно вы ищете! Вы бы хоть намекнули, что ищете! Чемодан с деньгами? Оружие? Что именно? Это что, как-то связано с этим конфликтом между чеченцами и русскими?

— Война против неверных, — наставительно продолжил отец Клементий, — всегда осветляет души. Твоя же — погрязла в грехе и пороке. Не усугубляй пропасть между собой и своими единоверцами.

— Извини, падре, но я не привык к таким пышным речам. Они похожи на древние, пересыпанные нафталином тряпки. Ты позвал меня, чтобы говорить о вере?